Никола-Ленивец: история одной деревни
Никола-Ленивец является «местом силы» уже 25 лет. Сначала – как посёлок вольных художников, оставивших шумные города ради возможности творить на природе; затем – как полигон для архитектурных экспериментов, вылившихся в фестиваль «Архстояние»; наконец, как культурный центр и крупнейший ландшафтный парк Европы.
Полевые травы хлестали по ногам, солнце припекало. Молодой человек – джинсы, клетчатая рубашка, длинные растрёпанные волосы («Хиппи что ли?») шагал по звенящей тысячей кузнечиков земле, смутно представляя, куда именно он идёт, но точно зная, что не остановится, пока не найдёт то, что ищет.
Человека звали Василий Щетинин. Молодой архитектор, только что из МАРХИ – в СССР на рубеже 80-90-х ему светила унылая, как пенобетон, перспектива работы в каком-нибудь проектном институте или домостроительном комбинате (в лучшем случае – строительство дач для пока ещё партийных бонз). Щетинину же хотелось полёта мысли и размаха, тем более что вкусить свободы творчества он уже успел. В 1986 году, будучи солдатом-срочником, оформлял Спартакиаду дружественных армий стран Варшавского договора – сначала придумал, а затем буквально голыми руками (с небольшой командой помощников, вооружённых краской и малярными валиками) создал навигацию для огромного (крупнейшего на тот момент в Европе) горнолыжного комплекса в белорусских Раубичах. В 1989 году в составе «Каравана мира» «лицедея» Славы Полунина проехал от Москвы до Ленинграда с кинетической скульптурой «Икарушка», которая стала талисманом этого безумного шествия.
Полунин, вдохновлённый сотрудничеством, предложил Щетинину создать под Питером «город-театр» –этакое поселение свободных артистов, где каждый мог бы заниматься творчеством – но красивая идея разбилась о суровые реалии разрушающейся страны. На том и расстались: Полунин уехал во Францию, Щетинин остался в Москве. Возвращаться к будничной серости ему отчаянно не хотелось, и он решил во что бы то ни стало воплотить идею о творческом поселении, которая стала теперь его собственной мечтой. Надо было только найти подходящее место.
Человека звали Василий Щетинин. Молодой архитектор, только что из МАРХИ – в СССР на рубеже 80-90-х ему светила унылая, как пенобетон, перспектива работы в каком-нибудь проектном институте или домостроительном комбинате (в лучшем случае – строительство дач для пока ещё партийных бонз). Щетинину же хотелось полёта мысли и размаха, тем более что вкусить свободы творчества он уже успел. В 1986 году, будучи солдатом-срочником, оформлял Спартакиаду дружественных армий стран Варшавского договора – сначала придумал, а затем буквально голыми руками (с небольшой командой помощников, вооружённых краской и малярными валиками) создал навигацию для огромного (крупнейшего на тот момент в Европе) горнолыжного комплекса в белорусских Раубичах. В 1989 году в составе «Каравана мира» «лицедея» Славы Полунина проехал от Москвы до Ленинграда с кинетической скульптурой «Икарушка», которая стала талисманом этого безумного шествия.
Полунин, вдохновлённый сотрудничеством, предложил Щетинину создать под Питером «город-театр» –этакое поселение свободных артистов, где каждый мог бы заниматься творчеством – но красивая идея разбилась о суровые реалии разрушающейся страны. На том и расстались: Полунин уехал во Францию, Щетинин остался в Москве. Возвращаться к будничной серости ему отчаянно не хотелось, и он решил во что бы то ни стало воплотить идею о творческом поселении, которая стала теперь его собственной мечтой. Надо было только найти подходящее место.
«У меня был план – сделать поселение свободных творческих людей, где каждый мог бы делать что-то интересное: хочешь – на открытом воздухе, хочешь – под навесом. На личном примере показать, что такое возможно, и собрать многих»
Василий Щетинин
Место, решил он, должно быть не слишком близко, но и не слишком далеко от Москвы – так, чтобы можно было добраться на электричке. Оно должно быть пустынным (чтобы ни с кем не толкаться локтями), но с историей. Там должна быть полноводная река да высокий берег, чтобы с него на эту реку смотреть; должны быть поле и лес. И должен быть заброшенный храм (его надо будет восстановить, чтобы таким образом символически отдать этому месту дань уважения). Кто-то из друзей вспомнил о броде на реке Угре, где произошло знаменитое «стояние» – «бескровная битва», событие историческое и одновременно метафорическое. Щетинин понял: это оно – и отправился на поиски.
Встреча произошла почти случайно, хотя шёл к ней Щетинин упрямо и настойчиво. Компания отставных десантников устроила на берегу Угры пикник – рыбалка, подводное ружьё, костёр, медовуха. С проходившим мимо хиппарём внезапно оказалось немало общих тем (кто в армии служил, тому всегда есть, что обсудить); солнце перевалило за полдень, когда кто-то вспомнил, что тут недалеко есть заброшенная деревня на высоком берегу, с храмом. Называется Никола-Ленивец.
Щетинин дошёл до него за день.
Встреча произошла почти случайно, хотя шёл к ней Щетинин упрямо и настойчиво. Компания отставных десантников устроила на берегу Угры пикник – рыбалка, подводное ружьё, костёр, медовуха. С проходившим мимо хиппарём внезапно оказалось немало общих тем (кто в армии служил, тому всегда есть, что обсудить); солнце перевалило за полдень, когда кто-то вспомнил, что тут недалеко есть заброшенная деревня на высоком берегу, с храмом. Называется Никола-Ленивец.
Щетинин дошёл до него за день.
В 1989 году Никола-Ленивец был забытой Богом деревней с тремя жителями (баба Катя, дядя Ваня и Анна Романовна), где архитектор Василий Щетинин мечтал жить и творить среди красоты, простоты и природы. В 1990-е романтики поубавилось: чтобы выжить на этой с таким трудом найденной земле (можно было, конечно, сбежать в Москву), приходилось договариваться с чиновниками, строить коттеджи местным авторитетам и чуть ли не избираться председателем на глазах исчезавшего колхоза. Щетинин месил николаленивецкую грязь и упорно продолжать звать в гости друзей-художников. Так «митёк» Николай Полисский (единственный москвич из «классического» митьковского состава) и графический дизайнер Василий Копейко, с которыми Щетинин служил в армии; приехавшая из Лондона художница Анна Чижова (впоследствии Щетинина) с дочерью Юлией Бычковой; другие люди с внимательными глазами и руками постепенно заселяли это дивное место, не то колонизируя его, не то попадая к нему в плен.
Полисский, например, как одержимый писал пейзажи — тот самый изгиб Угры у обрыва – и однажды решил, что можно обходиться вообще без холста и кистей, а менять само пространство вокруг. Так в Никола-Ленивце появился первый лэнд-арт-объект – армия снеговиков, спускавшихся к реке. Они стояли недолго и скоро растаяли, но после них деревня преобразилась.
Полисский, например, как одержимый писал пейзажи — тот самый изгиб Угры у обрыва – и однажды решил, что можно обходиться вообще без холста и кистей, а менять само пространство вокруг. Так в Никола-Ленивце появился первый лэнд-арт-объект – армия снеговиков, спускавшихся к реке. Они стояли недолго и скоро растаяли, но после них деревня преобразилась.
Сначала возникла артель. Жители окрестных сёл, сперва решившие, что приезжие – городские сумасшедшие (а ежели сумасшедший готов платить по червонцу за снеговика, то почему бы не слепить ему сотню), вдруг почувствовали себя художниками. Они с азартом брались за возведение величественных сооружений, которые поражали масштабом и хорошо горели в масленичном костре.
Недолговечность десятиметровой Сенной башни, Дровника, сплетённой из лозы Медиа-башни были неизбежным следствием главного принципа – уважительного отношения к среде. Башни и бельведеры строили из природных материалов; они стояли столько, сколько позволяла природа, и уходили каждый в свой срок.
Недолговечность десятиметровой Сенной башни, Дровника, сплетённой из лозы Медиа-башни были неизбежным следствием главного принципа – уважительного отношения к среде. Башни и бельведеры строили из природных материалов; они стояли столько, сколько позволяла природа, и уходили каждый в свой срок.
«Моя цель была соединить благостность природы и сильные впечатления от искусства. Представьте: человек идет по лесу, наслаждается природой и вдруг натыкается на безусловное художественное произведение, буквально шокирующее его, абсолютно сумасшедшее, поражающее воображение»
Николай Полисский
В 2004 году появился первый долговечный объект. 18-метровый Маяк на Угре, ставший в последствии символом Никола-Ленивца, возвели за три месяца без единого гвоздя (но с использованием металлического каркаса). Приехавшие на презентацию Маяка журналисты спрашивали Полисского о планах на будущее – а в планах был фестиваль.
Идея долго витала в воздухе и оформилась после поездки артели на фестиваль «АртКлязьма» осенью 2003 года. Следующей зимой, на Масленицу, огню предали очередной арт-объект — в сопровождении перформанса художника Германа Виноградова и при большом стечении народа — и стало понятно, что свой фестиваль в Никола-Ленивце неизбежен.
Первое «Архстояние» прошло в 2006 году. Название взяли в честь Стояния на Угре, которое случилось где-то в окрестностях 800 лет назад. Организаторами выступили Василий Копейко, Василий и Анна Щетинины, Николай Полисский, кураторами — Юлия Бычкова и Антон Кочуркин; к участию пригласили именитых художников и архитекторов. Именно тогда над Угрой выросло Николино ухо Влада Савинкина и Владимира Кузьмина (тогда ещё жёлтое, цвета свежей древесины – лишь спустя пару лет оно приобрело нынешний серебристый оттенок), а в роще неподалёку – Сарай Юрия Григоряна, в стенах которого просверлены мириады отверстий: днём он похож на обсерваторию, ночью – на волшебный фонарь.
Первое «Архстояние» прошло в 2006 году. Название взяли в честь Стояния на Угре, которое случилось где-то в окрестностях 800 лет назад. Организаторами выступили Василий Копейко, Василий и Анна Щетинины, Николай Полисский, кураторами — Юлия Бычкова и Антон Кочуркин; к участию пригласили именитых художников и архитекторов. Именно тогда над Угрой выросло Николино ухо Влада Савинкина и Владимира Кузьмина (тогда ещё жёлтое, цвета свежей древесины – лишь спустя пару лет оно приобрело нынешний серебристый оттенок), а в роще неподалёку – Сарай Юрия Григоряна, в стенах которого просверлены мириады отверстий: днём он похож на обсерваторию, ночью – на волшебный фонарь.
«Архстояние» стало главным событием Никола-Ленивца. Каждый год архитекторы и художники создавали вписанные в ландшафт объекты; одни становились частью парка, другие уезжали, третьи исчезали («[архитекторам] дан шанс создать временные объекты, используя природные материалы, оставляя их на самоизменение, трансформацию, вплоть до руинирования» — объясняли организаторы). В 2009 году эту традицию нарушил «Версаль».
Ландшафтные архитекторы Франсуа Вадпье и Матье Гонтье из бюро WAGON LANDSCAPING придумали, как превратить заброшенные угодья в парк в лучших традициях Версальской ландшафтной школы: в подлеске прорубили просеки, ставшие аллеями, поле засеяли (сначала – гречихой, позже – подсолнухами) и выпустили на территорию стадо коров, которые должны были добавить последние штрихи. «Версаль», как и всё в Никола-Ленивце, постепенно меняется, но каждый год Вадпье и Гонтье приезжают, чтобы ухаживать за парком, а заодно преподавать в «Ландшафтных мастерских» Никола-Ленивца.
Ландшафтные архитекторы Франсуа Вадпье и Матье Гонтье из бюро WAGON LANDSCAPING придумали, как превратить заброшенные угодья в парк в лучших традициях Версальской ландшафтной школы: в подлеске прорубили просеки, ставшие аллеями, поле засеяли (сначала – гречихой, позже – подсолнухами) и выпустили на территорию стадо коров, которые должны были добавить последние штрихи. «Версаль», как и всё в Никола-Ленивце, постепенно меняется, но каждый год Вадпье и Гонтье приезжают, чтобы ухаживать за парком, а заодно преподавать в «Ландшафтных мастерских» Никола-Ленивца.
«Архстояние» в 2006 году посетило несколько сотен человек. В 2014 — около восьми тысяч. Между этими двумя вехами есть ещё одна: появление в Никола-Ленивце предпринимателя Максима Ноготкова, который сначала пару лет просто поддерживал парк деньгами, а затем выкупил 612 гектар и начал развивать эту непростую территорию. В парке появились гостиницы, кемпинги, кафе, wifi, насыщенная программа — всем этим занималась специально созданная управляющая компания «Архполис». Сам Ноготков, приезжая сюда, неизменно останавливался в палатке, ставя её в самой глуши.
«Архполис» развернул бурную деятельность. Пока архитектор Евгений Асс разрабатывал генплан для проекта творческих резиденций – давней мечты Василия Щетинина, с которой он впервые приехал в Никола-Ленивец 25 лет назад, – Николай Полисский со своей артелью возводил мега-объекты «Бобур» и «Вселенский разум». Открытие первого было приурочено к одноимённому фестивалю французской культуры, второй стал главной площадкой нового фестиваля – «Ночи Новых Медиа».
«Архполис» развернул бурную деятельность. Пока архитектор Евгений Асс разрабатывал генплан для проекта творческих резиденций – давней мечты Василия Щетинина, с которой он впервые приехал в Никола-Ленивец 25 лет назад, – Николай Полисский со своей артелью возводил мега-объекты «Бобур» и «Вселенский разум». Открытие первого было приурочено к одноимённому фестивалю французской культуры, второй стал главной площадкой нового фестиваля – «Ночи Новых Медиа».
Контраст между цифровым искусством и природной средой – кажущийся: художники, работающие со звуком, светом, программным кодом и запахами, довели до абсолюта принцип временности, заложенный ещё первой армией снеговиков. Всё, что светилось и звучало ночью, исчезло с наступлением утра, – впрочем, не навсегда, потому что фестиваль получился успешным и, как и «Архстояние», стал ежегодным. Более того, он оказался «заразительным» – благодаря ему новые медиа прочно обосновались в Никола-Ленивце, что вылилось в несколько сезонов практически непрерывных резиденций и воркшопов. В 2014 году на «Ночь» приехали два десятка медиа-артистов из России, Великобритании, Германии, США, Южной Кореи, и 5000 зрителей.
Но в конце следующего года Максим Ноготков потерял большую часть своего бизнеса и уехал в Силиконовую долину.
Но в конце следующего года Максим Ноготков потерял большую часть своего бизнеса и уехал в Силиконовую долину.
«Я очень люблю проекты, которые не пытаются сделать что-то эффективнее или сделать то же самое, но дешевле. Я люблю делать проекты, которые создают что-то новое»
Максим Ноготков
«Архстояние» 2015 года прошло в атмосфере мандража и куража. Интервью кураторов неизменно выруливали к вопросам вроде «Как же вы теперь без главного спонсора?». Юлия Бычкова, Антон Кочуркин, Иван Полисский (куратор «Ночи») объясняли: развитие инфраструктуры придётся заморозить, но парк остаётся на месте. Проект художественных резиденций полностью разработан и лишь ждёт инвестора. Фестивали никуда не денутся.
К лёгкой панике добавилось ощущение новизны — «Архстояние» впервые выехало из Никола-Ленивца (территорию, являющуюся частью национального парка «Угра», решено было поберечь) в соседнюю деревню Звизжи. Появились новые объекты; самым заметным стало «Сельпо» Николая Полисского — что-то вроде деревянного «саркофага», возведённого над руинами магазина, который закрылся примерно тогда, когда сам Полисский только-только обосновался в этих краях. Над крыльцом сельского клуба появился козырёк, похожий на причудливую раковину; единственная автобусная остановка обзавелась павильоном из перевёрнутого муковоза, а в поле возникла колонна, которая ничего не поддерживает, зато внутри себя содержит своеобразный музей сельского быта.
К лёгкой панике добавилось ощущение новизны — «Архстояние» впервые выехало из Никола-Ленивца (территорию, являющуюся частью национального парка «Угра», решено было поберечь) в соседнюю деревню Звизжи. Появились новые объекты; самым заметным стало «Сельпо» Николая Полисского — что-то вроде деревянного «саркофага», возведённого над руинами магазина, который закрылся примерно тогда, когда сам Полисский только-только обосновался в этих краях. Над крыльцом сельского клуба появился козырёк, похожий на причудливую раковину; единственная автобусная остановка обзавелась павильоном из перевёрнутого муковоза, а в поле возникла колонна, которая ничего не поддерживает, зато внутри себя содержит своеобразный музей сельского быта.
Что дальше? Как обычно: осень, зима, весна, лето. Страница перевернулась, в истории Никола-Ленивца началась новая эпоха. Мы не знаем, какой она будет, как долго продлится и чем закончится, но уверены, что так и должно быть. Парк, начавшийся с армии снеговиков, которые растаяли в первую же оттепель, по определению не может быть неизменным, но в этом — сила Никола-Ленивца. Из постоянного здесь разве что привычка устраивать интересные мероприятия и создавать новые арт-объекты. А потом некоторые из них сжигать на Масленицу.
Читайте также: